Идеальная мишень - Страница 86

— Скорее скучающий, — сказал Дронго. — Вряд ли меня можно назвать азартным. Я вхожу в казино, твердо зная, что могу проиграть определенное количество долларов. Максимум триста-пятьсот. Если я их быстро проигрываю, то сразу ухожу. Чаще я сначала выигрываю, а потом долго сижу, пока все не проиграю.

— А если выиграете? — не унимался Захар.

— В любом случае не стану переживать, — усмехнулся Дронго. — Ни в случае выигрыша, ни в случае проигрыша. Иди спать, уже поздно. Хотя нет, давай пойдем вместе, узнаем, в каком отеле находятся наши вещи. Мне, кажется, нужно поменять рубашку.

Через сорок минут Дронго уже, сидел в казино. Все произошло так, как он рассказывал. Сначала он выиграл без малого шестьсот долларов. Затем проиграл их и еще триста сверху. Потом снова выиграл двести и снова все проиграл. Под конец выиграл сотню и, забрав жетоны, поднялся из-за стола.

В три часа ночи он отправился в душ. В половине четвертого уже спал. В половине десятого, во время завтрака, Лукин с интересом посмотрел на него и спросил:

— Вы не устали? Ведь так поздно пришли…

— Ничего, — улыбнулся Дронго. — Я могу долго не спать, а затем отсыпаюсь сутками.

В этот момент в ресторан вошел комиссар Вестерген.

— Быстрее, — сказал он, — ваши коллеги уже выехали на место.

— Что случилось? — спросил Дронго.

— Мы, кажется, нашли преступников, — пояснил комиссар. — У одного из «Барбизон-Палас» — две судимости. Он их скрыл от нас при получении визы в посольстве.

— «Барбизон-Палас»! — воскликнул Лукин. — Я так и думал.

— Поехали, — торопил комиссар, утративший свою обычную невозмутимость.

— Мы арестуем их прямо в отеле.

Париж. 15 апреля

Неизвестный держит в руке пистолет и смотрит на меня. Потом поводит дулом в сторону — требует, чтобы я отошел от двери. Я знаю, что в таких случаях лучше не возражать. Любой неосторожный жест может привести к нервному срыву. Я делаю несколько шагов в сторону, наблюдая за незнакомцем. Пистолет он держит верно, на уровне груди, не поднимая дуло слишком высоко. Рука прижата к телу, не напряжена. Когда человек нервничает, он говорит отрывисто. И держит оружие в вытянутой руке, что очень неудобно — рука начинает дрожать. Дилетанты полагают, что пистолет должен находиться как можно ближе к цели — считают оружие как бы продолжением своей руки. Профессионалы же знают, как обращаться с оружием, и стараются не дергаться. Из этого можно сделать вывод: незнакомец — профессионал.

Он знает мою фамилию. Но вряд ли этот тип мой родственник.

Следовательно, он нас подслушивал. Да, конечно… Сибилла принимала меня в вечернем платье и на высоких каблучках. Совершенно ясно: у нее находился гость.

Он, кажется, чуть пониже ее ростом. Если он ее друг, то должен комплексовать из-за своего роста. Впрочем, сейчас мне нужно подумать о себе.

— Кто вы такой? — спрашивает незнакомец, когда я снова вхожу в комнату.

— Что вам нужно?

— Мой паспорт у меня в кармане, — отвечаю я. — Можете меня обыскать.

— Обыщи его, — приказывает он хозяйке. Сибилла поднимается и подходит ко мне.

— Подними руки, — приказывает незнакомец. Я поднимаю руки, и Сибилла меня обыскивает. Обыскивает неумело, с явной неохотой. Хлопает меня по карманам, наморщившись, вытаскивает мой паспорт. Затем тянется к моему животу и при этом смотрит мне в глаза.

— Достаточно! — рявкнул незнакомец. — Можешь опустить руки, — говорит он мне.

По-английски он говорит с чудовищным акцентом. Я опускаю руки. Сибилла подходит к незнакомцу и протягивает ему мой паспорт. Тот раскрывает его, читает. Вытаскивает из паспорта билет. Смотрит дату прибытия в Амстердам.

Двенадцатое апреля. Неужели прошло всего лишь три дня? Как странно… Он разглядывает мой билет. Дата обратного рейса не проставлена. Я мог бы купить билет в одну сторону, но тогда у меня возникли бы проблемы с голландскими пограничниками. В Европе не понимают людей, которые берут билеты в одну сторону. Это либо бандиты, скрывающиеся от правосудия, либо тайные эмигранты, которые хотят остаться в богатой Европе. И к тем, и к другим отношение очень негативное. Но если такой билет найдут у девушки, то можно не сомневаться: ее просто не пустят в Европу. Конечно, это не распространяется на людей, покупающих билеты первого класса в одну сторону. Ведь такие билеты стоят несколько тысяч долларов…

Незнакомец бросает мой паспорт и билет на столик. После чего говорит:

— Теперь скажи правду: зачем ты пришел?

— Я сказал правду, — отвечаю с некоторым раздражением.

Мне действительно надоела эта дурацкая игра. Получается, что я прибежал сюда спасать жизнь Труфилову и его стервозной подруге. А вместо этого нарвался на какого-то типа, который мне еще и угрожает. Если бы его прислал Кочиевский или Хашимов, он бы непременно говорил по-русски. Найти образованного киллера, знающего иностранные языки, — это еще нужно суметь. Здесь приходится выбирать: либо убийца, либо человек, знающий языки. Можно, конечно, — поискать и найти бывшего подполковника КГБ, знающего языки, — например, меня. Но такое случается не часто. Кроме того, все бывшие офицеры спецслужб, владеющие иностранными языками, давным-давно нашли себе применение.

— Что тебе нужно? Кто тебя послал? — спрашивает незнакомец.

Я хочу ответить — ив этот момент начинаю кашлять. Кашель сотрясает меня. Я с трудом вынимаю платок. Незнакомец что-то кричит, но я его не слышу. С величайшим усилием делаю несколько шагов и, не обращая внимания на пистолет, буквально падаю на голубой диван. Мне кажется, кашель вот-вот доконает меня. На платке появляется кровь. Сибилла смотрит на меня с отвращением. Потом обращается к незнакомцу по-французски. Хозяйка знает, что я понял ее слова.